Ошибка синхронизации
Автор: Fire Wing
Фандомы: Shadow Fight 2, Vector
Категория: джен
Рейтинг: PG
Размер: драббл (1415 слов)
Герои: Беглец, Тень
Метки: антиутопия, потеря памяти, фантастика, экшн
Саммари:
Первые сутки с момента выхода из Системы Беглеца, как он прозвал сам себя, пролетают в беспрерывном беге.
Примечания:
Нейрообложка.Нейрообложка:
читать дальше*****
Первые сутки с момента выхода из Системы Беглеца, как он прозвал сам себя, пролетают в беспрерывном беге.
Он петляет по лабиринту крыш и офисов на верхних этажах, отчего-то всегда зная, куда нужно повернуть, чтобы не угодить в тупик.
Ускользает, выворачивается практически из рук, из-под электрошокеров преследователей.
Снова и снова бросается в безумный полет над пустотой, повторить который решаются далеко не все из них.
Но все равно ощущает, как стягивается накрывшая Офисный район незримая охотничья сеть.
Его спасает чудо: отчаливающий воздушный катер — и последний отчаянный прыжок на разрыв мышц.
Уже рывком подтянувшись на задний бампер, Беглец оглядывается назад: на взлетно-посадочную площадку один за другим выбегают и останавливаются три охотника.
Он спасен. Хотя бы на время.
Но чувство облегчения быстро угасает. Беглец съеживается на своем ненадежном насесте, вцепившись в стремительно выстывший металл и пригнув голову от порывов беспощадного ветра, и под тонкий вой антигравов катера поневоле погружается в размышления.
Отнюдь не о том, куда ему следует бежать далее, едва катер приземлится — но о странности всего происходящего.
Как он, обычный клерк, почти всю жизнь проведший на сидячей работе, мог подолгу бежать без устали? Откуда имел поистине Системное(1) чутье на охотников? Каким образом безупречно владел своим телом и сложными трюками раз за разом выигрывал драгоценные секунды и метры?..
Вопросы множатся, копятся, как сбои в программе, и забирают себе все внимание… До тех пор, пока катер не совершает резкий поворот, а Беглец не возвращается в реальность, с тревогой обнаружив, что уже почти не чувствует окоченевших на ветру рук.
Размышления приходится отложить. Здесь и сейчас важна становится только гладкая обшивка катера, в которую он вжимается всем телом, чтобы не свалиться в техногенную бездну внизу.
* * *
Несколько часов спустя, когда солнце уже клонится к изрезанному зданиями горизонту, катер пересекает границу Жилого района. Но на снижение он идет много позже: когда оказывается на территории огромной стройплощадки.
Беглец решает прыгать, не дожидаясь стыковки.
На подходящее недостроенное здание он… думал, что приземлится так же, как множество раз до этого приземлялся на крыши, растягивая удар в перекат, но на деле — валится недвижным кулем, прикусывая на языке болезненный вскрик.
Счастье, что его никто не преследует: он долго не может двинуться и — там же, где упал, — поневоле дожидается, пока хоть немного согреется закаменевшее тело.
* * *
Ему везет и второй раз за этот сумасшедший день: стройка оказывается старой, переходно-автоматических времен, и в недрах здания рядом со сваленными в кучу стройматериалами он обнаруживает сумку с личными вещами, которую кто-то забыл здесь множество лет назад, а в ней — сухой паек.
Голода нет — есть только давящая усталость напополам с тупой ноющей болью во всех конечностях и особенно в кистях рук. Но если он хочет функционировать и дальше, тело нужно снабдить энергией…
Беглец долго не может разорвать упаковку: пальцы не гнутся и словно не принадлежат ему. Их кончики в свете угасающего дня темнеют, выделяясь на фоне бледной кожи, и эта гангренозная чернота ползет все дальше.
Обдумывать, чем ему грозит обморожение, попросту нет сил, и Беглец, рассеянно облизывая с губ безвкусную пыль, — на работе им давали почти такие же пайки, разве что не рассыпающиеся прямо в руках, — зарывается под брошенный в углу утеплитель и проваливается в сон.
Ему снится жалящий ветер пустыни, огромная каменная статуя впереди и спина низкорослой, но выносливой лошадки под ним.
А еще — тяжесть скалящейся стесанными зубами печати в его руках.
* * *
Беглец по невесть откуда взявшейся привычке просыпается и вскакивает одновременно — и только потом понимает, что именно его разбудило.
С нижних этажей доносятся шаги нескольких пар ног в тяжелых ботинках. Шаги, звучащие точно так же, как и те, что он постоянно слышал днем ранее.
Он надеялся, что за пределами Офисного района его не станут искать.
Что ж, он ошибся — и теперь вынужден как можно тише покидать свое временное убежище.
…Из-за угла, едва заметная в утреннем полумраке, появляется крепко сложенная фигура в бронежилете и шлеме, с электрошокером у бедра. При виде нее у Беглеца перехватывает дыхание, но это оцепенение длится не дольше пары ударов сердца; потом страх вытесняет знакомая сосредоточенность.
Он вкладывает всего себя в первый рывок, необходимый, чтобы прорваться в коридор — до того, как в его тело вопьются, обездвиживая, синие молнии шокера.
Стройплощадка для него — новая, совершенно неизведанная территория, и вести на ней игру не на жизнь, а на зачистку будет стократ сложнее.
* * *
Темнота надежно укрывает его от преследователей: в мире, подвластном Корпорации, после заката наружу не выходят даже охотники.
За это правило Беглец едва ли не впервые возносит Мастеру(2) мысленную благодарность.
Новая усталость наложилась на вчерашнюю, и теперь он вымотан как никогда в жизни. Отключенный кран должен был стать лишь перевалочным пунктом, укрытием на время очередной передышки — но, забравшись на самую верхотуру и пристроившись там, Беглец понимает, что просто не сможет продолжить движение. Слишком болят все до единого мускулы.
Даже сейчас, после получаса отдыха, попытка лечь компактнее, чтобы не замерзать на ночном ветру, заставляет его кривить лицо. Но своей цели — сгорбиться, поджать ноги и обхватить руками плечи, — Беглец все-таки добивается.
К его пальцам давно вернулись осязание и подвижность — иначе он не смог бы повиснуть на руках ни единого раза за весь этот день. Однако чернота доползла уже до запястий и нырнула под рукава офисной рубашки — уже совсем не такой ослепительно белой, как двое суток назад.
Холод проникает и в его сны, обращая приморский город заснеженным горным плато.
Холод слизывает боль от ран, нанесенных веерами его противницы, неуловимой, как ошибка в Системе.
Холод охватывает его целиком, когда он валится на утоптанный снег с перерезанными сухожилиями.
— Сдаешься? — выдыхают ему на ухо.
* * *
К середине третьего дня Беглец как никогда остро ощущает нависшую над ним опасность.
В лихорадке погони не разобрать, стало ли охотников больше или каждого из них заменили на более опытного и тренированного, не выстроить четкой стратегии. Все, что он может сделать сейчас — удирать-удирать-удирать, чувствуя, как его постепенно окружают.
…Он бросается вниз с двадцатого этажа еще до того, как высматривает впереди то, за что может уцепиться.
Крановый крюк оказывается ржавым; когда Беглец выпрямляется уже в пролете соседнего здания, на полу остаются смазанные кровавые отпечатки и рыжие чешуйки окиси. Кровь капает и с его рук — тягучая, тонко пахнущая металлом и совершенно черная, и в мышцах звенит нечеловеческое напряжение.
Стоило бы перетянуть ладони лоскутами собственной одежды, чтобы не оставлять следов, но у него совершенно нет времени.
Отработанным экономным движением взлетая на лестницу, Беглец еще успевает увидеть силуэтный росчерк на фоне светлой стены здания — один из охотников прыгает за ним.
Он надеется, что тошнотворный влажный хруст, раздавшийся мгновением позже, — преследователь промахнулся, — удержит остальных от попытки повторить этот трюк.
* * *
В какой-то момент он ошибается. Неверно подсознательно-интуитивно оценивает расстояние до погони. Сворачивает не туда… и обнаруживает себя на заваленной строительным мусором крыше.
Окруженным тремя охотниками.
Загнанным в угол в прямом и переносном смысле — сигать за край бесполезно, в пределах досягаемости пусто.
Массивные силуэты медленно и молча сжимают кольцо, держа наготове электрошокеры — а Беглец, не в силах сдаться и перейти к неподвижности, вертится на одном месте, судорожно озирается, почти в панике придумывая и отбрасывая один сумасбродный план за другим…
До тех пор, пока мусор не звякает под его ногой. И пока проклюнувшееся было рациональное мышление снова не уходит на дно, уступая место тому же чутью, что направляло его в бесконечном беге.
Беглец подхватывает с бетонного пола кусок арматуры — и вес оружия в его руках кажется невозможно знакомым, невозможно родным.
Он атакует, не медля ни секунды.
Дотянуться до него шокером у охотников так и не получается.
* * *
Тем же вечером в инфосеть с пометкой «Особо опасен» выкладывают изображение с камер — изображение бежавшего Объекта 307.
Особые приметы: черная кожа, белые глаза.
Как будто Объект 307 — негатив любого из миллиардов одинаковых элементов(3) Корпорации.
Тень. Не живое существо. Песчинка в отлаженном механизме, которую надлежит как можно скорее вычистить.
* * *
Беглец не расстается с арматурой еще много дней, пока в конце концов не сменяет ее на более легкое, более подходящее ему оружие.
Ему больше ничего не снится, — последнее путаное видение оборвалось на пламенно-грозном «И ты увидишь рождение нового мира, прекрасного и дикого. Моего мира», — и с течением времени он твердо уверяется в том, что перестал нуждаться не только в еде, но и во сне.
Ему, несмотря на растущую выносливость, неведом покой. Едва он ускользает от одного отряда охотников, как следующим же днем натыкается на другой, лучше подготовленный. Система не жалеет ресурсов на устранение ошибки.
А еще Беглецу все чаще, все настойчивее кажется знакомым повсюду транслируемое лицо Мастера — знакомым не потому, что ранее он, как и все элементы Системы, видел его по множеству раз на дню.
Он помнит его иным — с сияющими белым беззрачковыми глазами, с металлическими пластинами на черепе и выходящими из них пучками нейрошунтов.
Эта загадка всегда с ним — подзуживает, вертится на самом краю сознания; однако ее решение надежно сокрыто пеленой забвения.
Примечания:
(1) Системное = всепроникающее, мастерское, звериное.
(2) Мастер в мире Vector’а — по сути, воплощение Большого Брата.
(3) Элементы = жители.