Сломать лед
Автор: Fire Wing
Фандом: Звездный путь (СтарТрек)
Категория: джен
Рейтинг: PG
Размер: драббл (1025 слов)
Герои: Рэй, Кир, Рила, Сивир
Метки: songfic, другие планеты, инопланетяне, крылатые, ОЖП, ОМП, плен, постканон, упоминания насилия, фантастика
Саммари: Аборигены Зеты-Омикрон-4 давно покончили с внутривидовой враждой и теперь готовы на многое, — в том числе и брать в заложники федератов, — чтобы получить возможность вырваться со своей изувеченной планеты.
Примечания: Использован текст песни Юрия Антонова «Летящей походкой».
P.S. Получилось нечто странное (можно даже сказать, экспериментальное) с зеркальными отсылками на «Тишину на подводной лодке».
P.P.S. Слэша тут нет и не будет.
читать дальше*****
— Вы передадите нам свой корабль, — не требование, но констатация факта. И недвусмысленно направленное в их сторону оружие.
— Нет, — рубит Рэй, спиной прикрывая Кира, шепчущего что-то в коммуникатор. Маневр не проходит незамеченным: им стремительно выкручивают руки и крылья — будь прокляты эти восьмирукие аборигены Зеты-Омикрон-4, будь проклята их решимость воспользоваться шансом сбежать со своей планеты! — и обыскивают, не оставляя ничего, кроме одежды. Сдирают даже пластины не деактивированных переводчиков — Рэй шипит и кривится от боли, чувствуя, как по виску стекает кровь.
Судя по тому, что вооруженный отряд зета-омикронцев вскоре возвращается ни с чем и при всех конечностях, Рила не пыталась играть в героя и увела «Светоч» с планеты.
* * *
Ночами на Зете-Омикрон-4 ужасно холодно.
Ее клятые аборигены давно покончили с внутривидовой враждой, — выживая после масштабной ядерной войны, еще и не так сплотишься, — и тюрьмы стали не нужны. Поэтому их с Киром бросают в древнюю, разделенную решетчатой перегородкой клетку, явно когда-то предназначавшуюся для диких животных.
Судя по тому, что после обыска им больше не сказали ни слова, их и считают кем-то вроде зверья, обращаться с которым нужно соответственно.
— Они ради нас даже вспомнили, что такое плеть-девятихвостка*… поверить не могу, — из последних сил зубоскалит Рэй. Голос охрипший, сорванный, зубы стучат от холода — ран слишком много, чтобы организм смог переключиться на «холодный» способ функционирования.
Кир молча стискивает его ледяные пальцы своими — расстояние между прутьями достаточное, чтобы просунуть руку, но и только, — и выдыхает единственное слово:
— Держись.
* * *
Рэя ломает от боли во всем теле, перья слиплись засохшей кровью. Он с силой вжимается в высасывающую тепло решетку, словно стремясь слиться с ней. За его руки в полубреду цепляется еще менее вменяемый Кир.
Силясь удержаться в реальности, Рэй напевает привязчивую мелодию, оставшуюся с ним с птенцовства:
В январских снегах
Замерзают рассветы,
На белых дорогах
Колдует пурга.
С наступлением ночи в их продуваемом всеми ветрами узилище опять холодает. Неровное дыхание клубится паром, оседает инеем на всех близлежащих поверхностях.
В горле давно пересохло, организм борется с начинающейся простудой и воспалением не на жизнь, а на смерть, а Рэй продолжает круг за кругом бормотать:
И видится мне
Раскалённое лето,
И рыжее солнце
На желтых стогах.
Сознание окончательно покидает Кира, и он обвисает на руках у друга, до жути тяжелый и горячий. Рэй пытается сбить температуру, сгребая с пола клетки наметенный туда ветром снег и растирая им чужие обжигающие пальцы. Подумав немного, отправляет одну горсть в рот, чтобы хоть чуть-чуть утолить жажду.
Снег другой планеты совершенно безвкусен и колет язык острыми кристаллами.
Я вспоминаю,
Тебя вспоминаю,
Та радость шальная
Взошла, как заря.
С рассветом, обрывающим длинную местную ночь, становится немного теплее — ровно настолько, чтобы провалиться в непрочное забытье без опасения умереть от гипотермии. Но из сна его вскоре выдергивает приход аборигенов; сквозь решетку им швыряют по засушенному фрукту, подозрительно напоминающему кастрианскую най’ерру.
Притрагиваться к неожиданной подачке Рэй не рискует — да и не уверен он, что удержит в желудке что-либо, кроме воды.
Летящей походкой
Ты вышла из мая
И скрылась из глаз
В пелене января.
Попадать в засевшую в голове мелодию, когда от боли все плывет перед глазами, получается все хуже. Одно радует: Кир уже не полулежит-полувисит в хватке Рэя в глубоком обмороке, а просто спит с почти нормальной температурой.
Сам Рэй постепенно перестает чувствовать собственные напряженные руки.
Шесть месяцев были
На небыль похожи,
Пришли ниоткуда,
Ушли в никуда.
Сложно сказать, сколько уже они здесь — Рэй не помнит длину местных суток, но все еще отчаянно надеется, что адмиралы не запишут их в «допустимые потери».
Пытаться понять, для чего они нужны аборигенам, он перестал еще до заката.
Пускай мы во многом
С тобою не схожи,
Но в главном мы были
Едины всегда.
— Держись, — шепчет он очнувшемуся Киру. — Рила нас не бросит.
— Не бросит… — слабым усталым эхом отзывается тот, обхватывая трясущиеся от усталости ладони Рэя тонкими пальцами.
Только бы их раны, начавшие затягиваться в неподвижности, не открылись снова.
— Что ты… делаешь? — спрашивает он, когда Рэй снова начинает бормотать-выпевать то же самое.
— Песня прицепилась когда-то, — контроль над голосом утерян окончательно, и получается лишь хрипеть. Но Кир понимает. — А сейчас вспомнилась.
— Напой ее мне… как мантру… отвлечься…
Рэй не говорит, что без переводчика Кир не поймет ни слова — это сейчас и не требуется.
А может быть, ты —
Перелётная птица,
И холод зимы
Убивает тебя.
С приходом следующей ночи становится еще холоднее, и возникает вполне реальная перспектива замерзнуть.
Они держатся изо всех немногих оставшихся сил. Замирают в объятиях друг друга, сплавившись в одно целое с разделяющей их решеткой. Ни одного движения, редкое дыхание — только бы сохранить тепло, только бы выжить… Только бы удержаться на зыбкой грани бодрствования и сна, ведь соскользнуть ниже означает уже не проснуться, а взлететь выше означает слишком быстро растратить драгоценную энергию…
Так они и пережидают ночь, — неподвижные, словно закаменевшие, — и лишь губы у обоих шевелятся в такт.
И хочется верить —
Весной возвратится
Все то, чем так горд
И так счастлив был я.
Рэй не помнит отчетливо момент прихода подмоги. Только отдельные кадры-фрагменты:
…Взбешенная Рила, чем-то напоминающая кивейрта**, громко и яростно шипит на подошедшего слишком близко аборигена, и в этом звуке столько угрозы, что зета-омикронец отшатывается.
…Незнакомый кастрианец с нашивками командира срезает замок клетки.
…Двое «безопасников» синхронно вскидывают оружие при виде показавшегося им подозрительным движения, но выстрелов не следует.
…Сильные руки разгибают их с Киром намертво сцепленные пальцы — и от этого отчаянно больно, но крик не получается вытолкнуть из горла. На покрытом бурыми перьями запястье виден браслет биомонитора, сидящий так плотно, что мерещатся уходящие под кожу иглы в качестве дополнительного способа фиксации.
— …Где гарантии, что вы не активируете детонатор в любом случае? — спрашивает кто-то из местных, сплетая все руки в причудливый замок. — Повторение радиоактивного заражения было бы… нежелательно.
— У вас гарантий нет и не будет, — выплевывает, даже не оборачиваясь, командир. — Это гарантия для нас, что ваши снайперы не снимут кого-нибудь выстрелом. Неважно, что это будет за выстрел — монитор зафиксирует любое изменение состояния организма, это вам ясно?
— …Поднимайте шестерых, — хрипло приказывает Рила, опускаясь на колени рядом с братом и прикрывая его собой.
— Поднимайте шестерых, — эхом-подтверждением отзывается командир.
…Уже в транспортаторной командир срывает биомонитор с руки, едва дождавшись его деактивации. Иглы-фиксаторы зловеще блестят влажной синевой.
Сознание уплывает от накатившего тепла, поверить в реальность которого никак не получается.
Примечания:
*Рэй не знает синонимов к этому понятию на общекастрианском и потому заимствует слово из стандарта.
**Крупный кастрианский хищник, выглядящий как помесь дейнониха с калифорнийской бегающей кукушкой.
@темы: СтарТрек, мои фики, кастрианские истории