Последний миг
Автор: Fire Wing
Фандом: Крестоносец (Moris & Never)
Категория: джен
Рейтинг: R
Размер: драббл (330 слов)
Герои: Лоргон, Айвен Веллер
Метки: ангст, драббл, кровь / травмы, упоминания насилия, упоминания религии, фэнтези, эксперимент, временная смерть персонажа, канонная смерть персонажа
Саммари: «Благодарю, что остановил меня».
Примечания: Я была железно уверена, что не стану писать по «Крестоносцу» — слишком мало известно о мире, слишком в нем сложные и многогранные персонажи… А потом наткнулась на
этот арт, и на меня внезапно свалилась идея взглянуть на эту сцену от лица одного из персонажей.
P.S. Эксперименты со стилем прилагаются.
P.P.S. Дополнительный ключ-тема — «Фантазия — это, в целом, неплохо. Пока не начинаешь в ней жить».
читать дальше*****
Больно.
Невыносимо больно.
Все тело превратилось в один сплошной комок нервов обожженных, однако больнее всего — в груди, чуть в стороне от заходящегося сердца.
Но боль — единственный его ориентир в застилающем разум и зрение мареве кровавом, и Лоргон хватается за нее, как утопающий за соломинку. Вытягивает руку — слепо, наугад, вновь не уверенный и запутавшийся в ощущениях, не могущий отличить реальность от морока…
Иллюзия сама по себе не плоха и не хороша. Ровно до тех пор, пока ее создатель осознает, где ее границы.
Пальцы, судорогой скрюченные, находят чье-то плечо и намертво впиваются в него. И то ли от этого движения, то ли от еще усилившейся боли, — хоть казалось, что хуже некуда, — то ли от невероятного мысленного усилия он видит перед собой полыхающие алым глаза капитана и брата.
Ему, Лоргону, не дано свыше читать в умах и душах людских, он — Воин Божий, и только; но что-то меняется от взгляда Айвена, и непроницаемая пелена, скрывающая память о последних часах — днях? — чуть-чуть приподнимается.
Тренированные мышцы напряжены до предела, часть сознания, иллюзорным маревом не затронутая, неистово работает — как в сражении не на жизнь, но на смерть, когда победителем только один может выйти; каждое живое существо — враг ему, и ощущение опасности под кожу въелось, все его естество пропитало, как пропитала одежду чужая горячая кровь. И оно только усиливается, когда находится кто-то, смеющий сопротивляться мечу карающему.
В горячке боя, безумием Креста и рвущейся наружу силой поглощенный, Лоргон даже не узнает в том человеке Айвена.
Боль возвращает его в настоящее, и воспоминания обрывочные при виде объятого пламенем города складываются в единое целое.
Слова невозможны, — клинок Айвена в груди превращает в пытку изощренную каждый вздох, — но и не нужны; брат продолжает касаться его, когда он сам уже роняет бессильно руку и заваливается набок.
«Благодарю, что остановил меня».
Марево, по-прежнему над ним довлеющее, густеет снова, но теперь цвет его — черный, как самая темная беззвездная ночь.
* * *
Тьма смотрит на него, холодом и тленом могильным дыша, и хохочет голосом многолико-изменчивым:
— Пожалуй, за столь верную службу мне я продлю жизнь твою… воин.